«В таком месте не может быть зла», – подумалось Кайе.

Но мысли мыслями, а убедиться все же надо.

Протянув перед собой руку, она призвала оляпку.

– Лети! Будь моими глазами!

Призрачный серый комочек на миг соткался над ее ладонью и тут же растаял среди сосен.

«И комаров тут почти нет… Если оляпка не заметит ничего подозрительного, то здесь и заночую!»

После встречи с чакли Кайя всегда призывала сайво-разведчика, прежде чем расположиться на ночлег. Никогда она больше не допустит такой беспечности! И теперь, прикрыв глаза, осматривала сверху глазами духа высокий берег. С каждым разом у нее получалось смотреть глазами оляпки все лучше, все выше и дальше. Однако в то же время Кайя с тревогой осознавала, сколь малы силы ее сайво-воробышка. Он в самом деле был, по сути, лишь игрушкой. Вдобавок он не был призван самой Кайей, а подарен ей отцом.

«Мне непременно нужны свои собственные помощники, – думала она, скользя взглядом бесплотных глаз оляпки по моховым склонам. – Сильные, зоркие! Да где их берут? Кэрр рассказывала, что сильных сайво надо прикармливать кровью родичей… Брр!»

«Зимняя Буря вообще тебя ничему толком не учила, – шепнул внутренний голос. – Ты была у нее лишь служанкой…»

– Все не так! – рассердилась Кайя. – Я – наследница Кэрр! Великая корона признала меня!.. Так, что это там?

Бесплотный взгляд выхватил внизу нечто чуждое этому месту. Оляпка в тревоге забил крыльями и зашелся писком, предупреждая хозяйку.

Несколько мгновений Кайя стояла, моргая, медленно возвращаясь в тело. Затем осторожно направилась туда, где в распадке между двух холмов на мху виднелось нечто черное.

Чувствуя холодок между лопаток, Кайя медленно спустилась с холма, подошла к указанному духом месту… и фыркнула, остановившись.

– Всего лишь перо, – усмехнулась она. – Воробышек испугался ворона?

Однако потом снова склонилась над пером и нахмурилась. Длинное, жесткое, иссиня-черное перо было слишком большим и для глухаря, и для ворона…

Кайе стало тревожно. Что за огромная птица побывала тут совсем недавно?

Она окинула взглядом небо, но не увидела ничего, кроме сосновых крон и облаков.

Солнце почти зашло, и золотистый бор угас вместе с ним. Пусть летние ночи светлы, но кромка берега у реки, куда Кайя вытащила лодку, уже почти скрылась в густой тени.

«Лучше остаться тут, чем плыть куда-то под луной», – решила Кайя.

На воде после захода быть не годится. Скверное, опасное дело. Ей ли не знать…

«Придется заночевать здесь, – решила девушка. – А та черная птица? Да она, возможно, давно улетела! И все же… почему испугался оляпка?»

– Останусь, – твердо сказала она сама себе. – Но сперва надо хорошенько оглядеться. Чтобы не устроить ненароком ночлег прямо под гнездом той птицы!

Призывать оляпку Кайя не стала. Отправилась на разведку сама.

Вековые сосны вставали справа и слева, словно башни неведомого святилища. Мох и сухие ветки похрустывали под ногами. Потом путь пошел вниз, в неглубокий овраг. Там, в густом брусничнике, Кайя обнаружила еще перья. Их валялось тут во мху немало. Длинные черные перья – маховые, жесткие. Некоторые были изломаны, изодраны… На некоторых Кайе почудилась засохшая кровь.

«Что тут творилось? – задумалась девушка, оглядывая овраг. – Птицы подрались?»

Ей представилось, как два крылатых чудища, растопырив когти и распахнув острые клювы, бросаются друг на друга…

Кайя поежилась и пошла дальше, выбираясь из распадка между лесистыми холмами.

За пазухой беспокойно шевелился оляпка. Приказа ему не было, но он что-то чуял. Кайе сейчас и не требовалась его помощь. Она взбиралась все выше по склону, и вечерний воздух казался ей таким густым, что трудно вздохнуть…

«Здесь чары! – поняла она. – Тут все аж звенит от чар!»

И тут девушке послышался где-то рядом мучительный стон…

– Кто здесь? – Кайя резко остановилась.

Оглядевшись вокруг, она никого не обнаружила. Под ногами мшистая вершина очередного холма. Угасающий закат вдалеке… Воздух, застывший и напряженный, будто перед грозой.

А это что?!

Взгляд Кайи упал на плоский серый камень, наполовину утонувший во мху. На нем что-то отчетливо белело. Девушка подошла поближе, склонилась и вздрогнула. Глаза ее распахнулись от изумления.

– Мать-чайка, это еще что такое?

На камне, явно положенный туда нарочно, лежал череп. Был он совершенно белым – то ли очень старым, то ли его отчистили добела. Черные пустые глазницы пристально глядели на Кайю.

– Кто ты? – прошептала она, опускаясь на корточки. – Кем ты был?

Череп был и не человеческим, и не звериным. Мог бы принадлежать человеку, если бы не искаженные очертания и не острые белые зубы, каких у людей не бывает.

Ученица гейды медленно протянула руку и коснулась костяной макушки…

И в тот же миг прямо за спиной вновь раздался тяжкий стон.

Кайя подскочила, а затем медленно обернулась.

Как она ухитрилась не заметить?! Видно, не просто так воздух здесь, вокруг камня, дрожал от чар…

Прямо над ее головой, на толстой ветке раскидистой сосны, висел серый клочковатый сверток. В первый миг Кайе показалось, что это огромный кокон. Но, приглядевшись, она поняла, что это сеть. Плотная мелкая сеть опутывала нечто черное… Что – догадаться несложно. Вся земля вокруг сосны была усыпала черными перьями.

Кайя подошла к свертку, протянула руку – и отдернула ее, едва ощутив укол ледяного, пробирающего насквозь яда.

«Ох, будто ужалили! А этому, пернатому, там внутри каково?»

Сеть не была отравлена, дело в другом: от нее так и разило темными чарами. Даже стоять с ней рядом не хотелось, чтобы не заразиться скверной. «Чьи же это чары? – задумалась Кайя. – Охотника, хозяина сети – или того, кто внутри?»

А вопрос был важный…

– Ты, чернокрылый, – тихо произнесла Кайя, обращаясь к свертку. – Тебя, похоже, поймали в колдовскую ловушку…

Она колебалась. Как поступить? Последнее дело – красть чужую добычу! Охотники жестоко карают тех, кто обчищает чужие силки. И она ничего не знает о существе там, внутри. Может, оно хищное… Может, оно ест людей… Может, оно сразу накинется на нее, как только освободится!

Охота ловушками – жестокая охота. Добыча может промучиться и день, и три, и десять, медленно умирая от жажды, пока охотник проверит прочие ловушки и вернется…

В этот миг из сетки снова донесся долгий, почти человеческий стон.

Отбросив раздумья, Кайя достала нож и начала резать сеть.

Сеть с трудом поддавалась костяному клинку. Кайя достала железный нож против нечисти, и дело сразу пошло быстрее. Ячейки лопались одна за другой, наружу рвались тугие черные перья. Голову Кайя очищала от сети особенно осторожно, всякий миг ожидая удара клювом… И была потрясена, когда наружу свесились длинные черные волосы.

Отложив нож, дрожащими руками Кайя принялась освобождать от пут голову существа. И вскоре, увидев ее, сразу поняла, чей череп лежал на сером камне.

– Боги, это же тун! – прошептала она.

О нелюдях-птицах Кайя в детстве слышала в сказках, но не более того. Кэрр никогда не упоминала их в своих описаниях духов и чудищ трех миров. Едва ли она не знала о них – скорее, считала бесполезными для себя. Сказки утверждали, что племя тунов живет на дальнем западе, в туманной стране Похъеле, на заоблачных скалистых горах, куда нет ходу ни одному из смертных.

– Настоящий тун… – дрогнувшим голосом пробормотала Кайя и вновь принялась орудовать ножом, разрезая сеть-паутину.

По ее рукам пробегали волны ледяной дрожи, и она не могла понять – то ли от волнения, то ли это рвутся, разрушаясь, чары паутины.

Черноволосый нелюдь был без сознания. Должно быть, долго провисел вниз головой в своем коконе! Глубокие темные глаза закатились; узкий, почти безгубый рот приоткрылся, обнажая острые хищные зубы. Мертвенно-бледная кожа казалась холодной и совершенно иссохшей. Будь он человеком, Кайя, пожалуй, приняла бы его за мертвеца. Однако тун дышал.